Попятился, всё с тем же огнетушителем, не успевая замахнуться, а руки сами заученно вскрыли пломбу, выдёргивая предохранительную чеку. Струя в рожу опрокидывает первого прорвавшегося, бьёт напором в следующего. В тесноте коридора образовывается свалка, крики.
Харебов украдкой бросил взгляд на Скопина, посчитав, что тот изволит, как всегда, словесно пошучивать, но лицо у того соответствовало тону – озабоченно-мрачное.
Всё было готово: створки ангара, вертолётную площадку расчистили (в том числе и от вновь наросшей наледи), опустили «ловить рыбу» антенны УКВ, обеспечили подсветку.
– Идём прямиком на Ушуайя, – злорадно ухмылялся штурман, – если аргентинские разведчики просекут, ох и передрейфят там. Подумают, что мы им за подлость отплатить идём.
Скопин делал то, что надо – взбадривал личный состав, да ещё и в самой удачной своей манере – балагурил.
«Но опять же, это не выходит за рамки физики нашего мира. А то, что произошло с ними… Эй, ты, там! Бородатый с нимбом, ты чего затеял-то?! Что за провокация по сопоставимости? Наше “железо” восьмидесятых годов постройки и перенос в 1982-й! И не куда-нибудь, а в южные широты, поближе к Фолклендам, где происходит реальная заваруха!»