Затем радиометрист с «Вайгача» доложил: «Обнаружена цель!» Через полчаса рассчитали дистанцию и время подхода. Что любопытно, на «Пьедро Буэна» по-прежнему молчали.
– Рисковые, – присвистнул Скопин, глядя, как «Си Кинг» заболтало над посадочной площадкой и с впечатляющим креном словно бы отшвырнуло в сторону, – в такой ветрюган и сами шею свернут и золотишко – тю-тю!
Но офицер его уже не слушал, привстав, осматривал отсек и пролом в переборке, прикидывая, как половчее вытащить изжёванный реактивный двигатель от русской ракеты до кормового подъёмника.
Шли всего на десяти узлах. При длинной амплитуде зигзагирования «аргентинец» иногда становился по ветру, и попутные волны накатывались ему на корму, обгоняли вдоль борта и надстроек, уходя вперёд. Неожиданно очередной гребень волны, проходя, подхватил эсминец массой воды, как бы бросив его вперёд. Для наблюдателей картина – замереть, затаив дыхание! Показавшийся совсем уж скорлупкой корабль неуправляемо разворачивается, чуть ли не на 90 градусов, и заваливается на правый борт. С запредельным креном – не меньше 45 градусов. Застывает в этом положении, как будто «раздумывая» – что же дальше!
Было муторно – бродило на душе ощущение неуверенности и затаившегося бессилия перед государственной машиной далёкого СССР. Большая страна (в противовес урезанной и едва набравшей треть от былого России), о величии которой вспоминалось-грезилось с гордым трепетом, показалась бездушным монстром, который ради своего сохранения и… развала, не задумываясь перемелет маленькие песчинки людей.
«Даже брюшко появляется», – с лёгким презрением думалось ему.