Адалинда даже голос узнала не сразу – что уж говорить о вошедшем в комнату человеке? Мальчишка, лет двадцать пять, не больше. Волосы зализаны на косой пробор. Мышиного цвета пальтишко мешком висит на сутулой долговязой фигуре. Сбитые носы ботинок старательно замазаны ваксой. На вытянутой вперед, а оттого кажущейся худой шее выступает острый кадык. На щеках порезы от бритвы, словно ему еще недостает опыта в этом деле. Тонкие кисти рук выглядывают из рукавов, но длинные пальцы уже не кажутся изящными, не наводят на мысли о ласковых прикосновениях: худые и неловкие, с неровно обгрызенными ногтями и в крошечных чернильных пятнышках (Фредди не оставлял без внимания такие детали) – пальцы студента или мелкого клерка.