Тогда она не знала, как опасно настолько сильно увлекаться чем-либо. Или кем-либо.
Он говорил как машина, чеканя бесстрастно слова. Словно специально старался как можно меньше походить на живого человека. Человек сказал бы просто: дескать, ни к чему ей знать, что и как там было, и думать о том не нужно, и жалеть уже поздно – что незнакомую ту девушку, что себя. Но человек, возможно, и понял бы, отчего ей так важно узнать ответ.
– Не будем тратить время на ерунду, – высказала Адалинда недовольно. – Займись делом, наконец.
Потянула носом, вдыхая шедший от наволочки тонкий аромат лаванды, закрыла глаза… И тут же открыла, услыхав какой-то звук. Будто рычание откуда-то снизу, словно в подвале притаился свирепый зверь. Вспомнились скрытые ковриком царапины на полу…
Госпожа Марджори, сухопарая, не первой молодости шатенка с постным вытянутым лицом и при этом невероятно живыми темными глазами, зная предпочтения шефа, принесла сначала кожаную папку, до обидного тощую, а после – поднос с кофейником и тихо присела за столик в углу, готовая записывать каждое прозвучавшее слово.
– Да. Почти. Почти целы, но уже нестабильны. Осталось… недолго…