Пойманная в сети рыбка пыталась ускользнуть от него…
– Простите, господин Мерит. – Эби почувствовала, как краснеет, но ничего не могла с этим поделать. Зато могла другое. Под темным налетом трех последних лет, под прилипшей к ней грязью освинских улиц еще жила та девочка, которую отец заставлял перечитывать перед сном притчи из Священной книги, а матушка учила учтивому обращению. И коль нельзя послать высокородного наглеца куда подальше, нужно дать ему понять, что она не та, за кого ее принимают. – Полагаю, мэтр Дориан рассказал вам, как я попала в его дом, и вы сделали неверные выводы на мой счет. Да, я оказалась в тюрьме, так как находилась в неурочный час в неблагополучном районе, и по приговору суда, на котором мне не дали возможности оправдаться, вынуждена отработать три месяца. Пусть это будет мне наказанием за легкомыслие. Но мое легкомыслие совсем иного рода, господин Эйден.
– Адалинда, милая, – ласково, как всегда, когда поблизости вертелась горничная, обратился он к супруге, – вы уходите?
На улице отпустило. Дышать стало легче, слабость из членов ушла. Пронесло. Но не облысей он в свое время, сейчас, ей-ей, поседел бы.
При мыслях о детях эмпат нахмурился, но проступившая на его лице озабоченность мгновенно сменилась легкомысленной усмешкой.
– Делать? – Фредерик перевел взгляд с пустого крыльца на контрразведчика. – То, о чем мы говорили. Планы не меняются. Дождетесь, когда мы с этими двумя войдем, и установите заряды.