Когда налёт завершился, я выбрался из капонира и побежал к пробке, оттуда доносились крики раненых, стоны и команды уцелевших командиров, над дорогой стелился дым сгоревшей техники. Дело у меня было обычное, незаметно собирать оружие и прятать его на «Маркизе». Это основное, ну и оказывать помощь раненым. Кое-какие знания я имел, и Егоров это знал, назначив кроме как водителем, ещё и отрядным фельдшером. Я успел оказать помощь шести раненым, пока у меня не закончился перевязочный материал, – их уже грузили в уцелевшие машины. Я даже успел незаметно затрофеить два «ТТ» с тел убитых, когда меня нашёл Сомов и сообщил, что срочно вызывает Егоров. Мы вместе добежали до КП, где лейтенант указал на трёх незнакомых пограничников и стоявших рядом с ними двух немецких офицеров, полковника и майора.
К счастью, пулеметчик, что стоял в кузове, тоже рассмотрел своего коллегу в окопе, поэтому, как только моя «полуторка» встала и дверца со стороны Егорова резко распахнулась, он двумя короткими очередями уничтожил пулемётный расчёт. Те ничего не видели из-за включённых фар, поэтому всё произошло для них неожиданно. Я бы даже сказал смертельно неожиданно. Лейтенант метнулся из кабины и сбил с ног жандарма, унтера. Пару раз прозвучал пулемёт, и хлопнула винтовка, сбивая с ног четвёртого жандарма, а из кузова, как горох, уже посыпались бойцы.
– Идём за мной, воин, – после чего направился за боксы, на ходу, не оборачиваясь, он спросил: – На чём ездил-то?
– Идём в дом, там и проставлюсь. А насчёт машины, не обращай внимания. Тут недавно съёмки военного фильма, про Отечественную войну, шли, так мне один реквизит сунули, попросили присмотреть. Помрежиссёра из одного со мной детдома. Следующие съёмки осенью будут, пока у меня постоит.
Тут метрах в трёхстах было крохотное лесное озеро, мы туда за водой ходили. Мне нужно было кабину и кузов от крови отмыть, иначе потом это станет очень трудным делом.