Степь в этом месте ровная – какие здесь тропы? Тим удивился, но виду не показал. Дед направился дальше… и исчез. Провалился сквозь землю. Сияние поднимающейся Меры сыграло со зрением Тима злую шутку – он не заметил, что дед остановился на краю огромного провала.
– Если часть должна знать, что это, то часть готова слушать про странное.
– Олди! Я думаю, обойдемся и без этого. И давай так – бегом к себе, и чтобы я тебя в этом платье больше не видел! И вообще в платье! Ты не шут, ты – наследник престола! И так тебя уже чуть ли не в открытую называют наследницей! Боги, как ты терпишь всю эту вонь!
Створка ворот шевельнулась, потянула Сеула, давя на спину.
Но тем не менее ни один из сорока воинов и глазом не моргнул, когда этот мальчишка занял свое место во главе отряда накхов.
Тимур, выбравшись из тупика жировых складов, стоял на мостовой перед этим вертепом, пытаясь вспомнить, что там внутри. Вспоминалось плохо. Вроде бы там, сидя в кресле за столиком, его встречала толстуха-хозяйка, и при ней крутился какой-то коренастый урод с вороватыми глазками. Скорее всего, он с трактирщиком и скидывал Тима в канаву – лица мерзавца Тим в темноте толком не разглядел. Если там сейчас эта баба плюс оба ублюдка, Тиму придется нелегко. Мало того что чувствует он себя не слишком хорошо, так еще и безоружен. Не совсем, правда, безоружен – возле склада он нашел кость, сломал ее, немного подточил на крупном булыжнике мостовой. Кроме того, украл от колодца веревку, отрезал от нее приличный кусок, привязал к нему угловатый камень. Остаток веревки обкрутил вместо пояса, за нее и засунул кость. Подобным «стилетом» и «кистенем» особо не повоюешь, но все же лучше, чем с пустыми руками. Да и Тим – не рохля городская, а накх: накх и голым воевать может. А эта никчемная вороватая грязь способна лишь отравленного в дерьме топить.