— Денёк потерпишь. Лучше быть грязным, чем мёртвым. А то, как бы кто из друзей Художника и Люка, не решил с тобой поквитаться тишком. У них тут, каждый второй знакомый, каждый пятый — собутыльник.
Только клубиться пыль от штукатурки, сбитой пулеметными пулями рядом с дверным проёмом в директорский кабинет в конце коридора. Двери, которой я загородил развороченный проход туда, не было. Эта тварь каким-то чудом миновала мои растяжки на окне, бесшумно убрала баррикаду со своего пути и если бы не перестраховка с пулемётом, то я бы точно сейчас разговаривал с апостолом Петром.
— Ага, — кивнул тот, — промчался тут, пылищу поднял. Что случилось-то?
Кто-то мог решить, что от обиды, злости и жажды мести я помешался. А что ещё подумал бы такой человек, увидев, как я быстро, иногда переходя на бег трусцой, двигался по следам УАЗа?
— Это здесь лежат те сахарки и жемчужины? — поинтересовался Джон.
У меня по коже поползи холодные мурашки, когда услышал его слова.