Глауберу, кстати, и сам дом, и печи понравились. И он начал активно обживать помещение. Я с любопытством рассматривал различные приспособления, встававшие по своим местам, и сравнивал с знакомыми по прошлой жизни кабинетами химии. Небо и земля. А ведь Глаубер действительно был крупным, талантливым ученым, а не аферистом, пускающим пыль в глаза. Такие, как он, заставляли науку идти вперед семимильными шагами.
– Глаубер выяснил, что в свекле есть сахар, – свалил я открытие на нашего гения. – И теперь мы пытаемся вырастить такой экземпляр, где этого сахара будет больше. Тогда не нужны будут поставки из колоний. Курляндия сама будет производить ценный продукт.
Для того чтобы оказывать существенное влияние на европейские страны, в разное время применялись разные способы – деньги, армии, интриги. И я никак не ожидал, что Курляндия войдет в список влиятельных стран. Во всяком случае, не так быстро. Однако оказалось, что я недооценивал ситуацию. И совершенно неожиданно мы получили рычаг влияния не только на своих соседей, но и на сильных мира сего.
Может быть, некоторые наивные люди и думают, что странами и городами правят чиновники, но по моему опыту – правят торгаши. И чем крупней капитал, тем больше давления на власть. Сохранить свои деньги, а еще лучше – их приумножить, хотят многие. Вот и сейчас я собирался закинуть удочку именно тем, кто мог повлиять на ситуацию. А уж они сами оплатят выгодный вариант. Рига – богатый город. Но кто не желает стать еще богаче? Зачем покупать курляндские товары у перекупщиков, когда можно торговать напрямую? Когда можно создать свою биржу, в пику Амстердамской? Когда планируется открыть несколько банков?
Пацанов, кстати, гоняли жестче, чем меня. Видимо потому, что правители не так часто оказываются в гуще битвы. Это несколько веков назад князья и ярлы вели дружины в бой, показывая личную доблесть и мужество. В XVII веке короли предпочитают наблюдать за битвой с удобного возвышения, чтобы контролировать ход сражения и своевременно послать подкрепление туда, где оно требуется.
– У Нассау-Зигена единственный достойный претендент, Иоганн Мориц. Но ему уже больше шестидесяти. Такого я для своей сестры не хочу.