Вон, в запущенном скверике – клумбы из покрышек от «КрАЗа». На одной из них, взявшись за руки, прыгали два отрока и пара отрочиц, выпевая: «Хто не скаче, той – москаль!»
Рота Репнина приближалась к деревне Горюны – месту, которое Геша недолюбливал. Нет, умом он понимал, что деревня тут ни при чем, и вообще – он жив, уберегся, и линия жизни продолжилась, не пресеклась, как у «настоящего» Лавриненко, и все равно неуютно ему было в Горюнах, неуютно и гробно.
Только к вечеру 19 октября 4-я танковая прибыла куда надо – в распоряжение 16-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Рокоссовский.
Зарычав, Репнин сунул заряжающему кулак под нос. Бронебойный суй! Тот сунул.
– Борзых! Свяжись с Антоновым, скажи, пусть разворачивается и шурует к роще, что справа!
Репнин, совершенно не думая, приобнял Наташу за талию и мягко привлек к себе, возвращая поцелуй. Девушка прижалась к нему, положила руки сначала на плечи Геше, затем сомкнула их у майора на шее.