Когда Репнин выбрался из танка, он был мокрый, словно под дождем побывал.
– А чайку? – всполошился Бедный. – На малине заварен, на смородиновом листе…
Осторожно отворив люк, он вылез, ступая по остывающей броне – дизель заглушили, чтобы не выдавать танк шумом.
Бои затихли, когда село солнце. Но косые лучи с трудом пробивали непроглядную тучу пыли и дыма, зависшую над курскими полями. Небо казалось черным.
Дисциплинированные немцы тут же полезли «на улицу»…
Сюда сгоняли пойманных партизан или тех, кого к ним причисляли, горожан, попавшихся патрульным после комендантского часа, пленных красноармейцев. Евреев держали отдельно, в условиях невыносимых: проживая по восемнадцать человек в комнате, «юде» работали с раннего утра до позднего вечера. Например, возили воду в огромных бочках на санях, куда обычно впрягали лошадь. Нет, согласно новому порядку сани тащили четверо евреев, а пятый правил ими, сидя на бочке.