– Матрена Прокофьевна жива и здорова, – воспрял Катуков и тут же сник. – Вот так.
Сухопарый пожилой еврей в белом халате и золоченых очках развел мыльную пену, поправил бритву на кожаном ремне и приступил к священнодействию.
Вздохнув, Репнин потопал в расположение взвода – надо было успеть добраться до железнодорожной станции, погрузить танки, разместить людей. Мороки будет…
Репнин поднялся на второй этаж и выбрался к неприметной двери, за которой открывалась приемная – за тремя столами сидели офицеры, одного из которых Геша узнал опять-таки по старой фотографии. Это был Поскребышев, заведующий сталинской канцелярией, очень спокойный, с круглой головой, обритой налысо, с добрыми глазами и тихим голосом.
Бросая танки, орудия, тягачи, минометы, боеприпасы, фашисты дали деру, сбегая в Козлово.
Все так же удерживая башню, развернутую на сорок пять градусов влево, Геша выстрелил раз, потом другой – и канул в овражек.