– Если узнают, то нам влетит, – задумчиво произнес Гасс.
– Готовлю приказ на присвоение Лорану титула в благодарность за помощь короне, – хмуро ответил он.
– Спи, радость моя, – поцеловал он меня в висок. – Я теперь тебя никому не отдам. – Если бы перед этим Корнелиус не насиловал меня несколько раз подряд, то можно было бы поклясться, что в его голосе звучит нежность.
«Кто это?» – спросила я глазами Харна, чуть дернув его за рукав, чтобы он обратил на меня внимание.
Я любила это предобеденное время и впитывала новые знания как губка. И не уставала удивляться, как много Харн знает. Зачастую мы касались какой-то темы, и он рассказывал, не заглядывая в учебник. Меня поражало, как хорошо он понимает меня и многие возникающие вопросы читает по глазам. Однажды я даже написала ему, спросив, не менталист ли он, часом, на что он рассмеялся и ответил, что у меня слишком выразительное лицо. Мне сразу обидно стало: если уж оно такое выразительное, то чего же он меня понимать отказывается, когда ему это выгодно?
– Наша месячная стипендия для одаренных адептов, – улыбнулся ректор.