Возмущенная Гая превратилась в татуировку и заскользила вверх по руке. Оказывается, у нее тоже есть гордость. Именно она не позволяет ее сородичам допустить нанесение малейшего вреда охраняемому объекту и требует защищать его до последней капли магии. Прося о таком, Харн принуждал змейку пойти против своей сути.
Каждый раз, выдавая мне очередную настойку или избавляя от ушибов и синяков, мэтр Кириус с упреком смотрел на меня. Но я держалась. Не знаю на чем, наверное, на одном упрямстве. К тому же Харн отдалился, больше не было верховых прогулок и интересных бесед в библиотеке. Мне казалось, он наигрался в опекуна и потерял ко мне интерес. За всей нашей возней с рыжим он наблюдал со снисходительной улыбкой, отдающей безразличием.
Человекоподобное существо ростом примерно мне по грудь складывало мои вещи в шкаф. Рядом еще одно, ростом поменьше, играло с моим шейным платком, подбрасывая его в воздух. Похоже, это был ребенок.
Даже себе Харн боялся признаться, как сильно его уязвило то, что первая настоящая искренняя улыбка его подопечного была адресована другому… Даг себе обещал, что поможет парню со временем обрести уверенность, стать сильным, что увидит на его лице улыбку без следа страха, и что же… Почему в тот момент он хотел придушить Кайла, как будто тот у него что-то украл?
«Это он сейчас что подумал, – немного растерялась я, – что я ребенка наказать хочу?!»
«Значит, действительно ректор», – отметила я.