— Ну что значит аквариум... — не нашёл лучшего ответа Корнеев.
— Будь здоров, капусткин, — невесело отозвался Корнеев и трансгрессировал себе в мензурку ещё грамм семьдесят.
— Bastardo, — сказал Жиакомо Витьке лично. — Pezzo di merda.
— Таким это можно, — махнул рукой профессор. — Даже нужно. Злее чтоб были. Да и за дело. Советская власть их сдерживала. Собственно, вся советская культура на это работала — держать их в состоянии человеческом. Ну, относительно человеческом. Чтоб на улицах людей не ели. Они ещё себя покажут, как отсекатель переключат. Кровью умоетесь, пока на них снова хомут не наденут.
Привалов зажмурился и попытался трансгрессировать корнеевское кресло. На сей раз чуда не случилось: кресло осталось на месте, Витька — тоже.
— Да чтобы Витька, не дай Боже, не защитился. Ну и вообще обязан был гадить. Почкин-то ванёк, как и Витька твой. А ванёк, если уж подняли его до жизни настоящей, должен оправдывать доверие. То есть гадить другим ванькам и строить им пакости.