– Еще раз сожалею, но «подохнуть» предстоит именно вам. А наручники не понадобятся, я не собираюсь загружать суд вашим делом. У него и так работы невпроворот.
– Не боись! Мое главное оружие всегда с собой, – Сима продемонстрировала хищно согнутые кисти. Я уже полтора года для ногтей ванночки из глины делаю, укрепляющим лаком их мажу. Плюс специальная заточка. Бритва! Можно легким взмахом горло перерезать.
Сима жадно выпила стакан и показала, что хочет еще. – Эксперимент показал, что народ тут вполне вменяемый и с ним вполне можно договориться. Согласен? Даже со служителями культа. Тут, правда, повезло. Этот конкретный поп – нормальный суннит. А до трети здешних вероучителей – ваххабиты. Этих субчиков придется физически устранить. Остальные, конечно, повозмущаются для порядка, но не слишком. Сами их терпеть не могут. Моральные уроды ведь, что и говорить. Что же касается следующего этапа, то сначала нужно закончить подробные списки местной элиты, которой предстоит обживать бескрайние просторы тундры, а потом пустить их в дело. Списки уже в работе, будут готовы через неделю.
– Разница большая. Партия, которая на самом деле желает захватить власть должна отличаться железной дисциплиной и быть жестко структурирована. В ней не может быть нескольких сопредседателей, как часто случается у «демократов». Такая партия избегает вхождения во всяческие «коалиции», как любят делать «карликовые» партии, а если и вступает с кем-то в тактический союз, то на короткий срок и не особенно это афишируя. Она не пишет длинных программ и уж тем более не переписывает их к каждым новым выборам, реагируя на текущие предпочтения электората. Программа такой партии должна состоять из десятка коротких тезисов, которые понятны каждому болвану. Партия поощряет инициативу своих функционеров и предоставляет им большую самостоятельность в решении вопросов в рамках своей компетенции, но зато они несут личную ответственность за свой участок работы и в случае провала отвечают по всем правилам. Крайне желательно чтобы основной «костяк» партии прошел «обкатку» в уличных беспорядках. Ничто так не сплачивает людей, как совместный мордобой и «гостеприимство» полицейских участков…. Периодические чистки нелишни, фракции таким партиям строго противопоказаны.
В этот вечер Серафима благосклонно дозволила ему подвезти себя до дому. Как было известно Геннадию, у нее была на Урале обширная родня: в Тагиле, Екатеринбурге, Челябинске, Чебаркуле и прочих местах. Вот и в Миассе она устроилась на квартире двоюродной бабушки. Бабулька, после смерти мужа, бывшего пограничника, жила одна. Детей у нее не было. Впрочем, у Серафимы в городе еще имелись: четыре тетушки, пара дядей и целый выводок братьев и сестер, двоюродных и троюродных, а еще племянники и племянницы. Сам Геннадий таким обилием родни похвастаться не мог. Из ближних родственников только мама, да еще дядя по матери и две двоюродных сестры. Отец его был детдомовским, вся его семья частью погибла войну, частью сгинула в эвакуации. Позднее, он пытался их отыскать, но безуспешно. В начале шестидесятых отец окончил военное училище в Ленинграде и был направлен в ракетные войска. В самое трудное время, когда еще только развертывались первые стратегические, ракетные полки. В самой глухомани, подальше от крупных населенных пунктов. В одном из таких гарнизонов, под Кунгуром, Геннадий и родился. Поздний ребенок, отцу тогда было за тридцать. Семья часто переезжала, когда отца переводили на новое место службы. А случалось это, в среднем, раз в два года. Отца он видел редко, тот месяцами пропадал на своих «точках» – ракетных шахтах, как выяснилось позднее. Только раз он провел семьей почти полтора месяца, когда вышел из госпиталя: отравление несимметричным диметилгидразином – высокотоксичным ракетным топливом, при регламентных работах. Но и об этом Геннадий узнал уже потом, а тогда просто радовался общению с отцом. Перед самой перестройкой родитель вышел в отставку в звании полковника, и семья осела в Кирове, на Вятке. Мать и сейчас жила там, а отец умер несколько лет назад – разрыв аорты. Очень переживал тот бардак, который разразился в стране при «демократах», а разрушение ракетно-ядерного щита – в особенности. Упорно голосовал за коммунистов, даже числился активистом местной организации КПРФ. Вот сердце и не выдержало, видимо еще сказалась многолетняя нервотрепка на службе в ракетных войсках, там работали на износ.
– Любопытно. Тогда почему ты в церковь не ходишь? Если Бог есть, то, мало ли чего….