– Ладно, время к обеду, надо последний разок нырнуть и отправляться обратно на дачу. До нее почти семь километров и отнюдь не по шоссе. Правда, старенький, но еще вполне надежный Урал, лежащий рядом на траве, делал эту задачу не слишком сложной. Педали крутить куда легче, чем ножками топать.
Сима посмотрела на него с сожалением, как на несмышленого ребенка. – Милый, мы ведь совсем недавно говорили о том, что надо в первую очередь отстаивать российские интересы. Ну и на кой ляд нам сдалась «дружба» с эстонцами? Ты можешь мне это объяснить?
За окном поезда начинался рассвет. Слева, внизу, сверкнула серебром гладь озера Ильмень. – Уже совсем близко. – Еще через несколько минут поезд миновал знакомый, старый вокзал, сложенный из огромных каменных глыб, начал притормаживать и остановился у нового вокзального здания. – Станция Миасс, стоянка поезда три минуты, – сообщила трансляция. Геннадий поднялся, подхватил рюкзак и направился к выходу. До холостяцкой, однокомнатной квартиры на улице 8 Июля он добрался на автобусе. Сразу открыл окна и балконную дверь, чтобы избавиться от нежилого запаха. Вышел на балкон и закурил. С балкона были видны площадки-накопители Миасского автозавода, заставленные грузовиками «Урал». Большей частью защитного цвета. Вернувшись на кухню, Геннадий вздохнул и спровадил полупустую пачку папирос в мусорное ведро. – Все, «поле» кончилось!
– Как? Наша армия уничтожена. Европа сейчас беззащитна. Люди боятся идти в армию, работать на военных производствах. Боятся новых взрывов. Так ведь и не выяснилось, кто это сделал.
В четверг в школе был спортивный день. Сима подошла к классной руководительнице и, сославшись на потянутую на Кун-Фу ногу, попросила ее отпустить. Та окинула ее подозрительным взглядом.