В том числе и по этой причине либералы выступают против пыток и смертной казни. На заре современной Европы считалось, что убийцы нарушают космический баланс и для восстановления равновесия надо их пытать и публично казнить — пусть все видят, как восстанавливается порядок. Современники Шекспира и Мольера сбегались поглазеть на кровавое зрелище в центре Лондона или Парижа. В современной Европе убийство воспринимается как покушение на священную человеческую природу. Ради торжества миропорядка европейцы уже не пытают и не казнят преступников. Они изобретают «гуманные» наказания, таким образом сберегая, а порой и возрождая святость человеческой природы самого убийцы. Почитая человеческую природу даже в убийце, современный гуманизм напоминает всем о святости этой природы, таким образом восстанавливая миропорядок. Оберегая убийцу, мы исправляем то, что было искажено убийством.
Из века в век философы, мыслители и пророки всячески принижали деньги, видя в них корень всех зол. На самом же деле они являются высшим проявлением толерантности. Деньги требуют большей открытости мышления, чем язык, законы, культурные коды, религиозные убеждения и общественный уклад. Деньги — единственная созданная людьми система доверия, которая перебрасывает мост через любые пропасти и не предполагает дискриминации по религиозному или половому принципу, на основании расы, возраста или сексуальной ориентации. Благодаря деньгам люди, которые знать друг друга не знают и не имеют никаких оснований доверять друг другу, могут эффективно сотрудничать.
Испанцы не остановились ни отпраздновать этот успех, ни перевести дух. Они тут же предприняли разведывательные и завоевательные походы во всех направлениях. Через десять с небольшим лет Франсиско Писарро обнаружил в Южной Америке империю инков, а к 1532 году завоевал ее. Прежние хозяева Центральной Америки — ацтеки, тольтеки, майя — едва ли слышали о существовании Южной Америки и уж точно не предпринимали попыток проникнуть туда. Также и южноамериканские культуры имели самое смутное представление о Центральной Америке. За десять лет испанцы совершили то, с чем местные народы не справились за две тысячи лет.
Довольно часто проблемы логистики и транспорта практически не давали государству возможности активно вмешиваться в дела отдаленных общин, и большинство правителей предпочитало передавать на места даже основные царские привилегии — собирать налоги и вершить расправу. Например, Османская империя допускала кровную месть, лишь бы не содержать многочисленную полицию. По тогдашним правилам, если бы мой кузен кого-то убил, брат убитого имел святое право прикончить меня. Ни султан в Стамбуле, ни паша нашей провинции не стал бы вмешиваться, разве что насилие уж очень бы разгулялось.
Тогдашняя экономика позволяла большинству людей жить гораздо более интересной и насыщенной жизнью, нежели живут теперь члены аграрного или индустриального общества. Сегодня китаянка, работающая на фабрике, выходит из дома в семь утра, пробирается по грязным улицам в мрачное здание и там день изо дня работает в потогонном ритме на одном и том же станке, выполняет одни и те же операции десять долгих, убивающих мысль часов. Возвращается домой к семи вечера — ее ждет грязная посуда и стирка. 30 тысяч лет назад кочевница в том же Китае выходила из лагеря вместе со своими товарками, скажем, в восемь утра. Они бродили по ближайшим лесам и полям, собирали грибы, выкапывали съедобные коренья, ловили лягушек, удирали от тигров. К середине дня они возвращались в лагерь и готовили обед. У них оставалось сколько угодно досуга на сплетни, неспешные рассказы, игру с детьми, отдых и сон. Разумеется, порой кто-то попадался на зуб тигру или погибал от змеиного укуса — зато не рисковал попасть в автомобильную аварию или пострадать от загрязнения окружающей среды.