— А не устроить ли мне свой кабинет в башне? — задумался Николай. — На самом верху. Комнатка там хоть и небольшая, но ее можно сделать довольно уютной. И вид из окон прекрасный.
— Пожалуй, так будет лучше. И, кажется, нам пора начать думать, в чем будет состоять главная задача нашего с тобой царствования. Вот только не говори мне, что оно будет не наше, а исключительно мое! Все равно не поверю.
— Не годится! — мгновенно среагировал я. Ну да, это что же за учение такое получится — марксизм–ананьизм? Да народ сдохнет со смеху, не успев приступить к знакомству с ним. Но причину отказа озвучил, естественно, другую.
Кабинет отца находился в башне Арсенального каре, все на том же антресольном этаже и представлял собой сплюснутую по вертикали копию кабинета Николая Первого на первом этаже и Александра Второго — на третьем. Оба они сейчас были мемориальными, то есть там по возможности все сохранялось так, как было при их последних хозяевах.
И вот, значит, когда я одним прекрасным осенним днем сидел в своем приоратском кабинете и изучал чертежи вышеописанного аэроплана, раздался условный стук в дверь, и в кабинет зашел главный канцелярист Рыбаков.
— В башне? — усмехнулся родитель. — Знаю я, как вы ее используете. Ничего, припрет — и в Крыму 6… в смысле, кого–нибудь да найдешь. Ладно, не волнуйся, мы туда ненадолго, недели на три, а потом маман с младшими останется там, а я, ты и Ники вернемся. У меня тоже дел хватает.