— Алик, мы понимаем, как тебе тяжело, и готовы утешить любым способом, это должно помочь, — дополнила Юля.
— Почему же? Можно. Но пользы это не принесет никакой, потому как кроме «ой, ужас, все плохо» мы пока сказать ничего не способны. Зато вред будет — государь, скорее всего, начнет искать нам какое–нибудь занятие, чтобы времени на всякую, с его точки зрения, ерунду не оставалось. И найдет, не сомневайся.
— Да, — подтвердил я его предположение, — как–то не очень мне нравится пить компоты и заедать бутербродами с бужениной, когда народ того и гляди начнет голодать.
Да, у нас с братом уже имелось два вполне приемлемых велосипеда и собирался третий, а деталей было заказано еще на шесть штук. Причем, что удивительно, третий велосипед предназначался для императрицы! То есть он отличался от наших дамской рамой. Посмотрев, как мы с Ники рассекаем по парку на своих драндулетах, она захотела себе такой же, но только чтобы на нем можно было ездить в платье. Причем захотела всерьез, то есть убедила отца дополнительно профинансировать это дело. Хотя могла бы и не утруждаться, ведь наличие у самой императрицы велосипеда послужит столь мощной рекламой именно в высшем свете, что следующие несколько экземпляров можно будет продать по цене небольших океанских пароходиков. А на вырученные деньги построить велосипедную фабрику, я уже начал прикидывать, где ее лучше разместить.
Попрощавшись с Поповым, мы отправились к Макарову, уже предупрежденному адъютантом Черевина, что с ним хочет встретиться мое высочество великий князь Александр Александрович.
А отец, кажется, отделался легко. Похоже, так называемым микроинфарктом.