Я подумал, что у него возник какой–то вопрос по поводу моей секретной службы, но ошибся. И вообще слегка прифигел, узнав, что именно интересует родителя. Оказалось — мое мнение по вопросам диетологии.
За моими действиями с интересом наблюдал Николай Морозов, ибо я возился со сваркой в прихожей его подвальной трехкомнатной камеры повышенной комфортности. Впрочем, он давно дал слово не бежать, пока держал его, поэтому режим содержания имел достаточно свободный.
— Ваше высочество, — сказал он, — наблюдатель на башне сообщает, что сюда приближается ваш брат на велосипеде.
— Ну вот, а теперь еще раз в неделю будешь делами нового комитета заниматься. Неужели надорвешься?
— Вот так бы сразу и сказал! А развел тут — тангенсы, векторы… Мда… ты мне все эти слова все–таки запиши на бумажке, а рядом в каком порядке их произносить.
Хорошо хоть догадался не уточнить, что именно он подразумевал под словами «все это». Наверняка ведь имел в виду не проект шара, который был все–таки куда больше менделеевским, чем моим, а речь, заученную с моей подачи.