Кайлеан его не прерывала. Пусть говорит, пусть чванится: пока он здесь, не сможет кружить по городу и нападать на людей ее чаардана.
На этот раз за письменным столом сидела она.
– Перестаньте! Я знаю, что дети берутся из живота мамы!
– А что такого? – гневно вскинулась она: ей не понравился сам его тон, слишком много раз слышала полные фальшивой заботы слова, произнесенные подобным голосом. – Думаешь, мне было у них худо? Что я с утра до ночи управлялась по хозяйству за кусок хлеба и угол для сна, как пришлось бы мне жить, займись мной какая-нибудь «правильная» семья? Тогда моя жизнь наверняка закончилась бы лет в четырнадцать рождением внебрачного ублюдка, которого сострогал бы мне мой славный опекун. Верданно приняли меня и воспитали как собственную дочь. А когда я решила жить как мне хочется, дали мне благословение, саблю и хорошего коня.
Кайлеан улыбнулась Вее’ре. Лишь она могла сказать так о своем убийце.
Ласкольник, поднимаясь с земли, застыл на половине движения, девушки, все полные скрытого ужаса, смотрели куда-то поверх ее головы. Эсо’бар прижимал к груди мать, и казалось, что ничто иное его не трогает. Близнецы, Дет’мон и Мер’данар, замерли в неких странных позах, будто внезапные чары парализовали их на бегу.