– Выбери троих самых быстрых наездников в отряде. Пусть снимут все, что их отягощает: сабли, копья, щиты, луки и колчаны. Шлемы – тоже. У второй хоругви будет шанс отыграться на этих… – миг он искал должное определение, – степных бандитах.
– Далековато отсюда до твоего острова, моя дорогая.
Он щелкает пальцами – и на землю слетает искра. Медленно опускается на сухую траву – и в небо тотчас выстреливает лента дыма. Потом пыхает огонь, а легкий ветерок гонит его в сторону леса. Пламя растет, обретает силу, с каждой пожранной травинкой раскидывается все дальше, и через миг между деревьями вырастает стена огня. Он удерживает пламя на месте достаточно долго, чтобы никто не сомневался, кого оно слушается, а потом высвобождает больше ветра.
Хуже всего было то, что сразу после пробуждения некая тень тех эмоций оставалась с ним, люди его отвращали, они – грязь, насекомые: если бы в этот момент некий бог стер весь Понкее-Лаа с поверхности земли, вор перевернулся бы с боку на бок и заснул бы, удовлетворенный, что ему перестал мешать шум на улице.
– Нет. Остальные или идут пешком, или добивают своих лошадей. – Ласкольник уже не улыбался. – Это Гвент’ресс, или Серая Сеть. Я слыхал только о трех жереберах, умевших сплетать эти чары для такого большого отряда.
– Это мой костер, монах. Ты сидишь здесь лишь потому, что от остальных очагов веет холодом.