Это была одна из тех мыслей, которые он сдерживал с того момента, как Явиндер сказал ему, что вечером произойдет в городе. Отчего не сбежать и не скрыться в провинции? Денег, размещенных им в банках, наверняка хватит до конца жизни.
– Двадцать коней, каждый тянет за собой пучок веток. Поднимают пыль как пять сотен конницы. Ваши союзники мечутся по окрестностям, не ведая, куда им надо ехать. Они не приблизятся к вам ближе, чем на десять миль.
– Что нам делать, господин? – Разведчик использует голос, чем его несколько удивляет. Но этот парень всегда был независим, даже после того, как Узел означил его.
Ибо торговля была кровью империи, а дороги – ее венами. Дважды в год, когда приходила поздняя весна, а потом позднее лето и начало осени, когда сады и виноградники клонились под тяжестью плодов и приближалось традиционное время забоя скота, на дорогах Меекхана появлялись десятки тысяч купеческих возов. Зима и ранняя весна, как теперь вот, были временем полусна, когда по дорогам грохотало куда меньше колес. Тогда в таких маленьких постоялых дворах, как у них, наступало время затягивать пояса. Купцы тогда показывались нечасто – если показывались вообще.
– Ну а в городе все говорят, что, если оно так пойдет и дальше, се-кохландийцы снимутся с места. Во всех Великих степях уже недостаточно травы для их стад. Если скот начнет умирать, им придется искать новые пастбища. Или новый скот.
Четыре, сейчас, как минимум, четыре а’кеера принимали участие в преследовании, и не казалось, чтобы они намеревались отступить. Чаардан выскочил на хребет возвышенности и помчался дальше. Начиналась смертельная погоня.