Юноша даже не вздрогнул, и вор понял, что теперь именно его оценивают и взвешивают.
Он улыбнулся выжидающе. Но, согласно обычаю, никто не промолвил и слова, пока не раздалась соответствующая формула.
– Сижу я себе туточки с рассвета и думаю. – Состояние его челюсти подсказывало, что в случае драки стоило как огня избегать укусов этого типа, иначе смерть от бешенства стала бы верняком – притом долгим и исключительно болезненным. – Лежит чудак на тех паскудных досках и страдает, типа, мучится; пойди, грю себе, облегчи. Но, с другой стороны, чёй-то мне грило, мол, сиди спокойно, Герегонт, подожди малехо, благородный господин сам прочумает. Я ж прав оказался, га?
– Хорошо, что нашелся герой, который голыми руками одолел подосланного убийцу. – В голосе одетого в черное дворянина невозможно было почувствовать что-либо кроме настоящего удивления, но все равно несколько ближайших человек неодобрительно заворчали. Барон проигнорировал иронию.
Дет’мон засмеялся, помог ей войти – и вдруг она оказалась в кругу обнимающих и похлопывающих ее рук. Кто-то дотронулся ребром ладони до ее щеки.
Кайлеан стояла чуть в стороне и смотрела, как капитан рапортует командиру полка. Собственно, он мало что мог сказать, но и этих нескольких коротких фраз было больше, чем хотелось бы ему из себя выдавить, не будь такой необходимости.