– Я полагал, что это одно из тех предложений, которые не подлежат обсуждению.
– Цетрон был неправ. Ты вовсе не глуп, словно бочка протухшей сельди. Ты глуп, словно бочка протухших селедочных голов. Я не спрашиваю, с кем ты поспорил и на что, поскольку ни один спор не стоит четвертования. Ты видал мясницкие топоры и тесаки?
Чужак корчится на камне в характерной позе. Ноги под подбородком, руки сплетены под коленями. Издалека его можно принять за человека в странной броне и в маске на лице.
– Хотелось бы и мне порой так поскучать. Без обид, кха-дар.
– Правда? Я ведь вижу. Дурные предчувствия?
Они поставили котел на землю, Кайлеан осталась с вертелом в руках. Направила его острием вниз и одним взглядом окинула внутренности кузницы. Анд’эверс стоял подле наковальни, руки свободно опущены, лицо скрыто в тени. Ласкольник сидел на корточках подле Дер’эко, заслонив его; услышав Вее’ру, он даже не поднял головы. Кавалерист в плаще, обшитом красным, ухмыльнулся при виде двух женщин, трое других всадников, что стояли внутри кузницы, окинули их равнодушными взглядами. Если бы они двое и вправду прибыли сюда, чтобы угостить всех супом, именно сейчас поняли бы: что-то не в порядке. Ни один нормальный солдат не сумел бы противостоять таким запахам.