Брови Винсента поползли вверх, он почти подтолкнул меня в сторону лестницы. От его отнюдь не нежного прикосновения по коже побежали мурашки, а по телу разлилось тепло.
Чем дальше, тем неприятнее становилась процедура – через легкую прохладу каждый укол иглы сопровождался обжигающей болью. Я старалась не дергаться, но на глаза то и дело наворачивались слезы. Хотелось поднять пенал и треснуть им этого изверга – да так, чтобы искры отовсюду посыпались! Губы уже потеряли чувствительность: настолько я их изгрызла, а на ладонях и запястьях красовались припухшие полумесяцы ногтей. Змейка, свернувшаяся на ладони, едва уловимо пульсировала. У, червяк демонов, чтобы тебя разорвало! Все по твоей милости!
О чем они говорят? Я не хочу возвращаться в Лигенбург! Мне надо к деду!
– Ох, Гилл, вы так трогательно смущаетесь! Простите мою маленькую шалость, я просто надеялась немного развеселить его светлость. Вы же знаете, он всегда такой мрачный… Сердце сжимается, когда вижу его таким!
Я уже догадалась, хотя младшую сестру Винсента помнила смутно, потому что видела ее лишь однажды. В годы нашей помолвки она была совсем ребенком, тихой задавленной строгим воспитанием девочкой, я помнила ее опущенный взгляд и неуверенные движения.
Я на всякий случай отодвинулась подальше. А что еще мне тогда должно было прийти в голову?