Я давненько не бывала в таких домах, даже в большом холле все кричало о роскоши и богатстве: от алой ковровой дорожки, уводящей по широкой с дубовыми перилами лестнице на второй этаж, до роскошной люстры под потолком. Ее сияние ослепляло, а содержание наверняка обходилось в кругленькую сумму. Уж кто-кто, а де Мортен мог себе это позволить.
Холодная мерзость злобы, точно могильная гниль. Разве стоит она того, чтобы за нее держаться? Я отмахнулась от нее, как от паутины, порвала, сбросила, стряхнула остатки. В груди наконец-то взорвался ком из тепла и света, в носу защипало. Я прерывисто вздохнула и шагнула в объятия, которые отец раскрыл для меня. Положила голову ему на плечо, вдыхая забытый родной запах – горьковатой полыни и дыма.
Рядом с ним змея пусть медленно, но все же росла. Сейчас она даже до середины предплечья не доставала, но сама суть мешала мне спать спокойно.
Какой идиотский и жуткий кошмар! Определенно, не стоило так долго заниматься зельями, и… сегодня же бал! Уже так светло! Сколько времени?!
– Нет. – Я отняла руку и кивнула в сторону катка. – Прогуляемся?
Мы приехали, когда поезд уже был подан, поэтому я успела лишь мельком взглянуть наверх, направляясь под руку с де Мортеном к вагону. Паровоз застыл внутри вокзала исполином: черное чудовище со вздымающимися ввысь трубами, за ним растянулись темно-синие вагоны – если пробежать от начала и до конца состава, можно запыхаться. На каждом – золотая эмблема стрелы, пронзающей кольцо с драгоценным камнем, символ богатства и роскоши.