Винсент остался на ужин, и в целом вел себя так, словно ничего не произошло, между тем как для меня изменилось слишком многое. Если раньше желание завалить Его Непробиваемую Светлость на первую попавшуюся поверхность вызывало у меня ярость и раздражение, то сейчас я понимала, что скорее поцелую Гилла, чем его. Обида засела глубоко – не столько на жестокие слова, сколько на нежелание их признавать. У меня, по крайней мере, хватило сил извиниться, ему же вообще все безразлично. И на попытки поговорить о прошлом, и на мое раскаяние. Единственной пользой от нашей встречи стало письмо, которое я написала Лавинии с просьбой не оставлять Арка в гордом одиночестве надолго: даже не представляла, что мой «побег» настолько затянется.