– Голосите, как уличная девка. – В комплиментах де Мортен недалеко ушел от своего прислужника. – И что псина делает в моем доме?
– Это будет тяжело, – пробормотал он, подхватывая меня.
– У вас тут снежинка. Вот, – я показала ему хрупкий узорчатый кристалл, на глазах превратившийся в каплю.
Когда мы выехали за город, уже стемнело, переливающийся огнями Лигенбург уменьшался на глазах, впереди – темень дороги, поле и лес, пламя раскачивающегося на экипаже фонаря то и дело мелькало перед глазами. Я яростно задернула занавеску и вжалась в спинку сиденья, плотнее закуталась в плед. А вот Винсент, казалось, наслаждался поездкой и ничуточки не замерз – даже сюртук расстегнул. Сидя напротив меня, он выглядел счастливым и довольным – пожалуй, таким я видела его впервые за все время нашего общения.
Крики отца до сих пор стояли в ушах, теперь я отлично понимала, каково Винсенту – знать, что кто-то из его близких передал кровь в руки врагов. Передо мной стоял мальчишка, с которым мы вместе распаковывали подарки, вместе лазили на чердак и вместе получали взбучки. Но я больше не могу ему верить. Ни единому слову.
– Я рада, – искренне сказала я. – Просто… она вас любит. И очень огорчается из-за того, что вы так мало видитесь.