– Да. – Де Мортен сосредоточенно кивнул, рассматривая что-то над моей макушкой. – Хочу, чтобы все разрешилось как можно скорее.
Камилла наградила меня негодующе-презрительным взглядом, развернулась и направилась в холл. Встревоженный Гилл вопрошал о причине столь скорого отъезда, в ответ ему несся поток стенаний на тему, что находиться рядом с такой особой нет никаких сил, что ей дурно и нужно время, чтобы прийти в себя. О том, как она будет возвращать душевное равновесие, я старалась не думать. Если до этой истории врагов у меня не было, то после придется ходить по улицам с оглядкой. Леди Уитмор – только внешне душенька и зайка, таких хищниц даже в театре еще поискать.
ваш дед любезно согласился побыть почтальоном. Примите этот скромный подарок, чтобы оттенить вашу красоту.
– К сожалению, я не могу наградить вас официально, но выражаю вам свою глубочайшую искреннюю признательность.
Быстрое движение со стороны постели миссис Эпплгейт, вспышка, звук выстрела. Купе вспорол вой и стремительный поток злой силы. Меня ослепило ярко-синим светом, взорвавшимся перед глазами адским огнем, а затем раздался жуткий хруст и крик боли: магия впечатала мою компаньонку в стену под аккомпанемент ломающегося дерева. Оружие глухо ударилось об пол, барабан револьвера блеснул на ковре размазанным белесым пятном.
То ли света фонаря оказалось недостаточно, то ли он меня просто не узнал. Я стояла, не в силах вымолвить ни слова, только слышала, как сердце бьется о ребра. Родительский дом всегда оставался для меня маяком – недосягаемым, но от этого не менее ярким, я помнила легкий запах корицы и ванили, который тянулся с кухни, мамины портреты, что даже после появления Глории остались на своих местах, мои разговоры с отцом – в те дни, когда он не был занят, я залезала к нему на колени и просила рассказать мне о ней. И он рассказывал – о том, как впервые увидел ее: рыжую веселую девушку, рядом с которой расцветал душой. Я узнавала ее через папины рассказы да через дневники, которые передала мне бабушка. Я никогда не видела маму, но она жила рядом со мной, в этом доме, в нашем с отцом сердцах. В доме, который сейчас взирал на меня черными глазницами окон, точно так же на меня смотрел отец.