– Ахейю мне отдай, – потребовал Ярослав, – а еще Мегары и Локриду. Смотри, Коринфский залив они перекрывают со всех сторон, пусть и не полностью, но для контроля хватит.
Егеря до максимума увеличили темп стрельбы, стараясь выбивать тех, кто был похож на командиров.
Однако за него решили другие… Распечатав письмо от людей Юргена, Игорь грязно выругался – вот почему настроение было скверное, не просчитал как следует политическую обстановку во Франции и тот факт, что среди Вождей Революции полно агентов английской разведки и они используют свое влияние в пользу бриттов. Сам не просчитал, и агентура сплоховала…
Новости были достаточно интригующими: во Франции начались беспорядки. Там давно уже не было политической стабильности, но последние лет десять как-то ухитрялись гасить вражду. Ситуация у франков была достаточно странной: все были уверены, что стоит только провести масштабные реформы, и жителям страны вдруг станет хорошо. При этом понятие «хорошо» было у каждого свое: какие-то группировки требовали ограничить власть аристократов – включая короля. Другие хотели убрать «плохих» аристократов, но оставить «хорошего» короля. Третьи планировали усилить власть аристократов, ограничив королевские функции сидением на троне. Были и четвертые, десятые… И вот «прорвало», революционеры начали шевелиться.
Михаил оказался не лучшим, но и не худшим правителем для страны. Единственно – Корона сильно изменила его, появилось болезненное самолюбие, даже гордыня. Из-за этого отношения Венедии и России сильно испортились. До вражды было далеко, но и былого сотрудничества не стало.
Забегая вперед – вывезти часть казаков на территорию несостоявшегося государства ЮАР все-таки получилось. Около трех тысяч человек в несколько приемов перевезли, и они начали обживать благодатные земли. Но и оставшиеся не чувствовали себя обделенными: захватив территории Кении и Танзании, казачьи хутора раскинулись очень широко. С местным населением серьезных конфликтов у них не возникло: по большей части из-за редкости этого самого населения. Но не было и взаимопонимания, так что никакого «прогрессорства» или хотя бы сотрудничества быть не могло в принципе. «Природные» казаки считали «настоящими людьми» только таких же казаков, с некоторым пренебрежением относясь даже к потомственным русским дворянам, которые тоже воевали из поколения в поколение. Отношение к «цивилам», пусть таким же славянам, было подчас откровенно презрительным. А тут – чернокожие…