Жители селения загомонили, переглядываясь, мужчина обнажил деревянный, с кромкой из кремниевых пластинок, клинок, до середины вогнал его в утоптанную глину, торопливо отступил.
– Вот проклятье! – Андрей потер виски, размышляя, прикусил губу, покачал головой и наконец решился: – А если так?
Но никаких притоков, как назло, в Москву-реку здесь не впадало. То ли он шел слишком медленно и еще не добрался до будущей столицы, то ли общеизвестные Сетунь, Неглинная и прочие московские притоки были в этом времени слишком узкими или заболоченными и путник просто не заметил их, приняв за вязкий затон. Уж очень разительны были отличия этого мира от реалий, привычных для пришельца из будущего.
– Бегите, дети мои! Отнесите мое слово к самому дальнему очагу и самому тихому чуму! Пусть сбираются все! Пришло время небесных духов! Мы возвращаем земле закон леса! Несите мою весть, дети мои! Время пришло!
Все еще валяясь на мягкой подстилке, он нащупал сознание парящего в вышине ястреба, его глазом увидел себя – темный прямоугольник среди зелени – и пару пасущихся лошадей, в нескольких километрах севернее – синий изгиб небольшой протоки. Обоза, увы, в пределах горизонта не проглядывалось. Но Андрея это особо не беспокоило. Придут, куда денутся? Степь, может, и большая – да только путь к Аркаиму один. Торный, размеченный, хоженый-перехоженый.
– Ты думаешь, я шучу, урод?! – Бандит сделал шаг вперед.