Всего по три ходки, по три соломинки от каждой мышки-малышки – а в глубине дровницы образовалась изрядная горка пересохшего за долгие годы камыша.
Правда, на каждом из этих привалов к обозу пристраивались еще по нескольку телег – так что на третий вечер работы оказалось заметно больше, чем раньше.
Птица крутанулась возле крон – и Андрей уже без особого удивления заметил там уложенные петлями толстые веревки, возле них – обвешанный пучками веток караульный. В кустах на берегу прятались два легких челнока из бересты, лежали весла. А чуть дальше, возле костра, развалились полтора десятка бритых налысо, безусых и безбородых мужиков в толстых кожаных панцирях с завязками на боках. У каждого из них – на коленях, на широких поясах, просто рядом наготове – имелось по деревянной палице с каменным навершием. И все – никаких следов жилья или хозяйства вокруг.
Вождь стойбища рода рыси выглядел лет на сорок с небольшим и носил вопреки местным обычаям окладистую русую бороду; был в меру тучен и изрядно плечист. Что, впрочем, в этом мире не вызывало ни удивления, ни восхищения. Все мужики такие.
– Что-то мне не по себе… – призналась девушка, взяла его за руку.
Леса, леса, леса… Разрывающие плотный массив сосновых крон прогалины были болотами или топкими заливными лугами. Ни полей, ни сенокосов, ни деревенских крыш. Люди здесь, похоже, не водились. Хотя…