Лим сжал меня в объятиях еще сильнее и поцеловал. Властно, напористо, решительно. Заставляя забыть обо всем, добиваясь ответа. И я откликнулась, закрывая глаза, отпуская вожжи.
— Ну что? — было его ответом на то, что все это время я буравила его взглядом.
Горько усмехнулась. И правда, против. Я оказалась права в одном: дело о маньяке постарались замять. То, что Распределитель устранял свои ошибки, огласке не предали. Мама, которая присутствовала на закрытом магическом суде как причастная (все же ее дочь похитили), рассказала, что по официальной версии «творец судеб» действовал, руководствуясь записями Распутина, свято в них веря.
— Луна, Марс, Юпитер, — подвела я итог, помещая на шесть часов фотографию институтки, с которой имела честь посмертного знакомства — Алия Покобатько. Могла бы стать артефактчиком, если не ошибаюсь? — полувопросительно уточнила я. В голове еще не до конца улеглась информация, которой поделились господа следователи: крылатый и рогатый.
К ощущению беспомощности начало прибавляться еще одно — холода. Я чувствовала, что на улице — морозец. Причем хороший такой.
Я открыла глаза. Мы стояли не иначе как посреди Антарктиды: кругом был лед. Причем порою самых причудливых форм, словно сполохи огня враз застыли.