— Не прошу, а требую, милая мадам Веретес, — педантично уточнил Лим.
— Пошляк! — выдала я емкую оценку его монологу.
— Позволите? — девушка протянула руку к трактату и на мгновение прикрыла глаза. — Увы, я не могу сказать. Последний раз ее выдавала моя предшественница, покойная госпожа Беата. Тут ее печать, причем десятилетней давности. Это все, что я могу вам сказать…
— Если вспомните что-нибудь еще, вот, возьмите, пожалуйста, мою визитку.
— Чё-чё. Вода нонеча холодная да открытая. А Бубновому ужо все равно, где хорониться — на речном ли дне али за кладбищенской оградой. Душегубов же только там и хоронють.
Я покрутила головой. С небольшого холма, где мы стояли, виднелись купола церквей. Вдалеке слышался характерный перестук — пульс любой железнодорожной станции, а буквально напротив нас раскинулся парк в английском стиле.