— Она ни в чем не виновата! Это все я, это моя вина, не забирайте ее! Дайте мне все объяснить!
Библиотека встретила нас уютом и тишиной. Моя тетрадь все так же лежала на столе, а вот трактата не было.
Радость единения, простая и естественная, не делимая надвое, но данная двоим. Лим не спешил, хотя сонная артерия на его шее пульсировала в бешеном ритме. Он медленно начал погружаться, едва дыша.
— Знал, что оценишь, — самодовольно протянул Распределитель. — Ты отличаешься от остальных, я это сразу понял. Чем-то ты мне понравилась… я, может быть, даже оставлю тебя в живых… на подольше.
В этот самый миг сапог Лима решил, что свою роль он сыграл и пора бы ему со сцены удалиться, а потому покинул ногу столь авантюрного хозяина.
Оказалось, что нам предстоит заниматься дополнительно, потому как нельзя выпускать на кадетский бал воспитанниц института, не умеющих грациозно вальсировать. На мое робкое: «А может, нас и не возьмут вовсе», дама лишь покачала головой и заверила: тех, кого бы не взяли, она не оставила бы на дополнительные занятия.