- Ты, Колька, по моим наблюдениям, даже наркомовские редко употребляешь. Что я, как врач, могу только приветствовать. Тогда зачем тебе это лекарство от похмелья с неизвестными последствиями для твоего растущего организма?
- Молодцы, - похвалил нас Матвей Палыч, осторожно размотав бинт и осмотрев запястье, - все правильно сделали. Пуля на вылет прошла. Сейчас заштопаю, и максимум через месяц будет как новенький, - посмотрел на кое-как перевязанного фашиста и скомандовал: - Этого пока к Юрь Михалычу ведите. Все равно раньше чем через полчаса не освобожусь.
- Ну? - спросил Иосиф Виссарионович, даже не думая отрывать взгляда от очередной папки с документами.
- Помолчи, я еще не закончил. Вот сколько раз тебе говорилось, что при воздушной атаке противника единственным верным средством защиты является активное маневрирование? Тебе командование отличную технику доверило, а ты, младший лейтенант, из последнего полета только дырки в плоскостях и фюзеляже привез. Да еще при посадке на давным-давно изученную полосу продемонстрировал присутствующему комдиву, как не надо сажать боевую машину. А мне потом перед полковником Филипповым краснеть за тебя пришлось, - говорить, что сам когда-то точно такой же был, конечно же, не стал. Как вспомню свои первые посадки на Яке, самому дурно становится. - В общем, так - сейчас иди, учи наставление по производству полетов, а завтра четыре раза подряд коробочку сделаешь. Если хоть одна помарка при посадке будет, то до боевых вылетов не допущу. Вот теперь все. Крругом! Шагом арш!
Вот тут ее лицо потемнело. Скорбно нахмурилась, проступили грустные морщинки вокруг глаз.
После меня туда таскали, наверное, всех Красных командиров полка. От старших сержантов и выше. Даже летчиков в перерывах между полетами. А вечером перед ужином выстроили весь личный состав вместе с БАО и зачитали решение военного трибунала. За панику, бегство без приказа и оставление противнику исправной боевой техники, включая новейший истребитель...