Нетрудно заметить в этом чудесном рассказе Иакова Серугского просто другую версию магического поединка Петра и Симона Волхва.
Марк, систематически преуменьшающий насильственность действий Иисуса, подает дело так, как будто речь идет о художественном хеппенинге. В его изображении изгнание менял из Храма — это что-то вроде перформанса художника Павленского, в одиночку зашивающего себе рот или поджигающего дверь ФСБ.
Рано или поздно какой-то Мессия крепко навернется на копье Велиала, и осиротевшей общине придется объяснять своим членам этот теологический парадокс.
Как и в случае Иоанна, перед нами — видение, в ходе которого его реципиенту открывается будущее. Причем на этот раз будущее открывается не какому-то апостолу Иоанну, который, может быть, и уважаемый человек, но всё-таки не упоминается в Торе и Пророках, а самому пророку Исайе, который встречается на седьмом небе с предвечным Христом и подробно рассказывает об этой встрече царю Езекии.
Датировка Евангелий в последние годы стала весьма увлекательным видом спорта; редкий год проходит без того, чтобы в печати не появилась какая-нибудь новая книга, утверждающая, что первое из Евангелий было написано еретиком Маркионом в 130-х годах или что Евангелие от Марка является переделкою «Одиссеи».
Он принял за отсутствие сведений то, что было результатом полутора тысячелетий христианской цензуры.