Аналогичная история вышла с апостолом Фомой. Царь Миздей поймал апостола и приказал предать его пытке. Фому поставили ногами на раскаленные пластины, но из-под пластин забили ключи холодной воды. Апостол, разумеется, остался невредим. Однако вместо того, чтобы впечатлиться произошедшими чудесами, царь приказал казнить гоэса и воскликнул: «Твое колдовство умрет вместе с тобой».
Праведники, избранные для света вечной жизни, обвертывались дорогими женскими тряпками и обвешивались драгоценностями, в полном, впрочем, согласии с обещаниями Свитка Войны, обещавшего Сынам Света золотые копья с богатыми украшениями, и из-под этих украшений «они вынимали кинжалы и пронизывали каждого, становившегося на их пути». Бежать из города можно было только за деньги, уплаченные воинам света. «Кто давал деньги, того пропускали, только тот, кто ничего не давал, был изменник».
К примеру, в Евангелии от Матфея Иисус говорит о времени наступления Царствия Божия: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, ни Сын, а только Отец Мой один» (Мф. 24:36). После принятия Никейско-Константинопольского символа веры кто-то из переписчиков нашел идею о том, что Сын чего-то не знает, плохо совместимой с идеей всеведущего Триединого Бога. Одним мановением пера он исправил ситуацию, вычеркнув из боговдохновенного текста слова «Ни сын».
Наступило всеобщее замешательство. Кто-то из священников, сочувствовавший Иакову, кричал: «Остановитесь! Он молится за вас!» В этот момент, однако, какой-то суконщик ударил Иакова по голове скалкой. Иаков мученически скончался. «Он правдиво засвидетельствовал и иудеям, и грекам, что Иисус есть Христос. Вскоре Веспасиан осадил их».
Во-первых, наш Исайя изображается в нем как мученик, убитый иудейским царем. Он казнен не римским проконсулом, не Веспасианом, не Синедрионом. Его убил царь Иудеи, который в «Мученичестве» фигурирует под прозвищем «Манассия».
С ессеями — как с коммунистами. Если, спустя много столетий, невнимательный читатель будет читать, с одной стороны, восторженные отзывы Лиона Фейхтвангера и Бертольда Брехта о строительстве коммунизма в России, а с другой — «Архипелаг ГУЛАГ», то он сможет заключить, что в это время в России существовало два идеологических толка. Один был мечтатели-коммунисты, стремившиеся к миру и любви, но притесняемые западными капиталистами. Другой был злобные большевики, нацеленные на завоевание всего мира и устроившие в своей собственной стране геноцид. На самом деле речь шла об одних и тех же людях, описанных с разных точек зрения.