Или, если воспользоваться формулировкой Самуила Брендона, въезд Иисуса в Иерусалим был «практическое провозглашение восстания, прямой публичный вызов властям, еврейским и римским».
Санаваллат Хоронит был не кто иной, как сатрап соседней персидской провинции Самарии — то есть бывшего царства Израиля.
Согласно Евсевию, «Иакова, брата Господня, апостолы возвели на епископский престол в Иерусалиме».
Все эти удивительные объяснения игнорируют один простой и очевидный факт. А именно — Римская империя была тотально веротерпима. К моменту начала преследований христиан Рим запрещал только две религии.
Пассажи о материальном вознаграждении в виде «стократ земель» доставляют современным комментаторам массу проблем. В целом со времен бл. Августина, который постановил, что всё, что смущает читателя в Евангелии, должно трактоваться аллегорически, комментарии к этим местам сводятся к тому, что под материальным вознаграждением Спаситель понимал награду духовную, а под физическим уничтожением врагов — их отлученность от Царства Божия.
Эта гипотеза была остроумна, либеральна и избавляла просвещенных пасторов XIX в. от неприятных параллелей между Иисусом и религиозными шарлатанами.