Уинстон встряхнулся, сел прямо. Он рыгнул. Джин бунтовал в желудке.
— Черный, очень обтрепанный. С двумя застежками.
— Между прочим, — сказал он, — я слышал, мой паршивец запулил в вас вчера из рогатки. Я ему задал по первое число. Даже пригрозил: еще раз повторится — отберу рогатку.
— А в общежитии — в двадцать три. Но возвращаться надо раньше, иначе… Ах ты! Пошла, гадина!
— Вы уже видите какие-нибудь признаки? Или какое-нибудь основание для такого прогноза?
О’Брайен показал ему левую руку, спрятав большой палец.