– Твой трофей, – тот опять же только кивнул, явно понял, что с трупа, но, не отрываясь от экрана, принялся переобуваться. Нормальный мужик.
– Это которые с Солнышко войну затеяли? – вспомнил я где про них слышал.
Но это все лирика, понятная любому мало-мальски знакомому не только с теорией, но и реальной практикой такого «антикризисного» управления. Поэтому, лаской, матом, кулаком и пулей я буду насаждать дисциплину, вне зависимости от того нравятся кому-то мои методы или нет. Мне нужен боеспособный отряд, который я обязательно повяжу кровью, общими делами, где мои приказы не обсуждаются, не происходит общего голосования, а выполняются четко, незамедлительно и в срок. И за пределами моей организации для этих людей жизни, чтобы не было и не могло быть. И тут методы годятся не только популярные, но и другие. И, чтобы каждый член или членша четко понимали и видели – подняться и хорошо жить можно только в рамках моей структуры.
Возле окна справа угловой шкаф купе с зеркальными дверцами, от не него по стене шла массивная узкая столешница, ее я уже видел, тумбочка с выдвижными ящиками. Мою латинскую надпись закрывала плоская панель огромного телевизора, по обеим сторонам которого симметрично разместились разнокалиберные подвесные полки. В левом углу прихожая, но без шкафа. Сразу за ней упирающийся в потолок металлический оружейный шкаф. Офисное кресло. Ну, это точно я привез.
Узкая петляющая, продавленная и пыльная грунтовка с редкими вкраплениями булыжника, с порыжевшей по краям травой, спускалась к избам, тянулась вдоль них, а потом резко, почти под углом девяносто градусов, сворачивала к насыпи небольшой запруды, берега которой не успели порасти камышом и ивняком. Отсюда виднелись деревянные мостки, и даже можно было догадаться, что белые размытые черточки – это перья. Самих птиц не наблюдалось. Сожрали твари, скорее всего. Домашний гусь, если летает, то низко и недалеко.
– Сведу, сведу с нормальным человеком, – пообещал тот, – Насчет тебя с ним сегодня поговорил, он осторожный, абы с кем работать не станет.