За один не особо спокойный день платишь неделей нервотрепки, за короткие счастливые часы – смертельным риском. И ведь пока с этим не разберешься, так и будет все прилетать со всех сторон. А там или сдохнешь, или выгребешь, а третьего не дано.
– А ты хохол что ли? – подозрительно прищурился Орг.
За роскошной дверью, которая так же, как и в банк была открыта, среди витрин бродило около трех десятков зомби. Трое из них мне не понравились, подъели уже, суки, кого-то. Вон весь пол останках. И штаны уже полные, метаболизм зашкаливал. Морды окровавленные, начинающие изменяться, а больше всех подсуетился жирдяй, он с обычным для всех них: «ур-ур-ур», довольно резво пошел на меня. Теперь, не напугаешь. Выждал, уже зная повадки таких вот товарищей – в последний момент ускоряться в прыжке, и сам сделал шаг вперед, нанося удар сбоку. Чуть смазал, попал куда-то в челюсть. Но уронил, едва сам вслед за ним не нырнул. Опустил рукоять.
– Его называют метазнак, куб абсолютно черный. Зачем он понадобился руководству – не знаю, мне лишь приказано было оказывать содействие. Это первая моя самостоятельная операция. Даже «Мастодонты» на время ее осуществления за мной закрепили – это про важность. И, как Патриарх узнал, что Цемент мертв, едва нас всех не расстрелял. Хорошо, что прибор еще вернули, иначе бы однозначная хана. Затем поступил приказ искать. Вышли на бордель, который Цемент часто посещал.
– Плохой день сегодня, и вести плохие, – сказал, явно обращаясь ко мне, но смотря в сторону Дрек.
– И от души за работу, с меня коньяк, – протянул руку, которую тот смущенно, от вполне заслуженной похвалы, пожал. Скромняга, мля.