Когда я проснулся по настоящему суета уже улеглась. Где-то стонал раненый, а сестры старались двигаться бесшумно, на ходу наклоняясь к лежащим в койках людям и удостоверяясь, что умирать никто из них пока не собирается. Даже по походкам было видно, что вымотаны они до предела. Наконец очередь дошла и до меня. Сестра милосердия лет тридцати пяти, коренастая, с простонародным лицом увидела, что проснулся. Молча подошла, приложила руку ко лбу, заглянула в глаза и удовлетворенно кивнув своим мыслям спросила хочу ли я есть. Есть не хотелось, только пить. Что и было сразу же исполнено. Вообще странная эта сестра. Раньше я ее тут не видел, иначе запомнил бы. Здешние сестры милосердия к знакомым мне по больницам 21-го века медсестрам отношения не имеют. Могут только подушку поправить, покормить и судно вынести. Перевязку им уже не доверяли. Эта же явно что-то понимала в медицине на своем деревенском, наверное, уровне. Напоив меня она ушла присматривать за остальными, а я откинулся на тощую подушку и начал вспоминать и анализировать всплывавшие воспоминания. Что палатки пришлось ставить не удивительно. Госпиталь располагался в помещичьей усадьбе и за вычетом операционной, кабинета профессора, всяких там сестринских и кладовок пространства для койкомест оставалось совсем мало. Так что мне еще повезло, что хоть и в коридоре, но под нормальной крышей лежу.