– Никого не видно! – доложил он через несколько секунд.
С этими словами сержант протянул мне «парабеллум». Тот самый, что я снял с покойного пана старосты в Татариновке. И с которым накануне погиб Володя Петров. Я молча принял пистолет и машинально погладил свежую царапину на стволе. След от осколка гранаты…
– Муфлон кабельный, ты из волги приехал? По пятому номеру идешь, бетушный, на рога шпанку ставишь! – начал привставать второй грабитель, но стоявший рядом красноармеец немедленно приставил к его спине штык. – Всё, всё! Я молчу! Шабаш, отвякни, янычар!
– Что добровольно вступлю в Красную армию! – усмехнулся старик. – Правда, командиры сказали, что возраст у меня не тот… Но я на спор предложил пострелять по банкам – и на триста шагов промаху не дал!
– Будьте вы прокляты, грязные унтерменшен! – тихо и тоскливо пробормотал потомок тевтонских псов-рыцарей, и я понял: он расскажет Хуршеду всё, что знает, и добавит еще сверх того.
– Но ты в униформе! – зачем-то тыкая в меня пальцем, видимо для убедительности, сказал капитан.