Девушка, широко улыбнувшись, кивнула и мгновенно испарилась. А через несколько секунд на столе начали, словно по волшебству, появляться тарелки, стаканы и вазочки.
С огромным удовольствием удовлетворив потребности организма, гордо выхожу наружу, но чудеса на этом не заканчиваются! «Сержанта Миши» уже нет, но любезность сопровождающего не угасла – меня ведут к рукомойнику. И здесь меня дожидаются кусок серого солдатского мыла и свежее вафельное полотенце. Решив не ограничиваться мытьем рук, скидываю гимнастерку и нательную рубаху и моюсь до пояса. Растеревшись жестким, как наждачная бумага, полотенцем, я вдруг отчетливо понимаю: такой сервис явно неспроста!
Сержант извлек из кармана шаровар порядком измятый конверт.
– Ты чего? – удивился Барский. – Чего ржешь?
Не успел я закончить мысль, как Оглоблин вырвался и все-таки съездил мне по морде. Совершенно машинально отвечаю отработанной двоечкой: хук левой в печень, апперкот правой в скулу. Мужичонку сначала согнуло, а потом распрямило и подбросило в воздух.
– Ого, как заговорил! – поразился я наглости фашиста. – Ты прикрываешься девушкой и хочешь, чтобы мы конвенции соблюдали?