Все это время я скребу ногтями заевший клапан кобуры. Вот же, блядь, конструкция! А второй немец уже почти рядом, подбегает с другой стороны, передергивая на ходу затвор «Маузера». Ему осталось только дослать патрон, и… кому-то из нас прилетит горячий свинцовый подарок. Гайдар теперь тоже пустой, «Наган» за секунду не перезарядишь, а мне никак не удается открыть кобуру. Вот теперь точно пиздец!
Об огромном патриотическом подъёме среди женщин сообщают со всех концов Советского Союза. На завод имени Орджоникидзе явилось более 100 домохозяек с предложением заменить ушедших на фронт мужчин.
Тот понял начальника без слов – сдвинув автомат на спину, зашел со спины и ловко снял с меня пояс с пустой кобурой и ножом. Тут же из-под гимнастерки на пол спланировал пакет, в котором немцы передавали документы. Затем руки сержанта обманчиво легко обхлопали карманы – нагрудные оказались пусты, а из кармана брюк как бы сама собой выскочила «Астра». Показав особисту находки, Миша взглянул на меня с новым интересом. А Лукашин, казалось, даже не удивился.
Растолкав сладко спавшего Барского, отправляю его умываться и оправляться, а сам приступаю к сервировке «поляны». К моменту возвращения товарища на куске оберточной бумаги, изображающем дастархан, стоят открытые банки консервов, лежит нарезанный хлеб и сало, дымятся кружки с чаем. Первую «перемену блюд» мы сожрали в считаные мгновения, я даже не понял, что за рыба была в банках, а затем, заморив червячка, неторопливо приступили к десерту – шоколадным конфетам, оказавшимся похожими на «Мишку на Севере», запивая их успевшим остыть сладким чаем.
– Да, «или»! Конечно, «или»! Навязали мне этот… спецархив… – Хуршед тяжело вздохнул: – Словно других забот мало! Хотели пленных освободить – не стали бы сразу на поражение стрелять. И гранатометчика мы нашли, которого ты завалил. Связка «колотушек» в окно автобуса – и живых бы внутри не осталось! Такими методами своих не отбивают!
– Чего-чего? – удивился Альбиков. – Что еще за «фузилир» и почему он из учебного полка?