Румата, застегивавший рубашку с пышными брыжами, застыл.
— Не огорчайтесь так, мой друг, — сказал Румата. — Ведь с нею баронет, а с вами я.
— Теперь его убирать уже поздно? — сказал он.
— Меня послал дон Сатарина Беспощадный, — соврал Пашка.
— Да, конечно. Так не бывает. Но ты там никогда не будешь плакать.
Он сразу перестал отбиваться, экономя силы. Некоторое время его топтали сапогами — сосредоточенно, молча, сладострастно хакая. Затем схватили за ноги и поволокли. Когда его тащили мимо раскрытой двери спальни, он успел увидеть министра двора, приколотого к стене копьем, и ворох окровавленных простынь на кровати. «Так это переворот! — подумал он.