В 02.45 по берлинскому времени Ка-27 ПС с нашей командой на борту оторвался от палубы «Адмирала Кузнецова». В Петрограде в это время уже было почти четыре часа ночи, или утра — кому как нравится. Мы задержались, готовя для встречи с товарищем Сталиным необходимые «методические материалы». Следом за мной на «Североморск» должны были вылететь и Бережной с Антоновой. Вертолет поднялся почти на максимальные для себя четыре километра и, пробив верхний край облачности, понесся освещаемый яркой и полной луной. Лететь нам до Петрограда около часа с небольшим. Штурману приходится ориентироваться только на звезды, компас и приводные радиомаяки «Адмирала Кузнецова» и «Североморска». О прочей роскоши, вроде спутниковой навигации, здесь и слыхом не слыхивали. Впрочем, Питер и тогда был большим городом — так что не промахнутся.
Речь шла о слухах, которые взбудоражили сегодня весь Петроград. Аллилуев рассказывал о том, что весь город сегодня обсуждает известие о блестящей победе русского флота над германским в Рижском заливе. А ведь после сдачи Риги Корниловым все уже считали, что вот-вот немцы возьмут Петроград, и не случайно «временные» завели песню о необходимости переноса столицы в Москву… А тут вот такое.
Закончив обход, мы снова поднялись в кабинет министра. Терещенко собрал свои личные вещи, и уже одетый в пальто и котелок сидел на диване, задумчиво глядя в окно.
— «Пегий», — отозвалась рация, — я «Гнездо», здесь «Первый», спрашивает «Деда». Прием.
Я встал у Ирины за спиной, и начал пересказывать ей то, что нам передали с «Кузнецова». Вадим из своего угла тоже время от времени вставлял свои пять копеек, пересказывая то, о чем разговаривал с радистами «Кузнецова» пока сидел в кустах. Минуты через две товарищ Сталин не выдержал, и присоединился к моей позиции за спиной Ирины, наблюдая, как летают над клавиатурой ее тонкие изящные пальцы.